Я нашел то, что искал
Много соделал Ты, Господи, Боже мой: о чудесах и помышлениях Твоих о нас – кто уподобится Тебе! – хотел бы я проповедовать и говорить: но они превышают число. Пс. 39: 6
Мне как и многим другим однажды захотелось поделиться своим свидетельством, и я даже написал несколько строк… но на этом все и остановилось. С тех пор и лежал в укромном месте тот листок до сегодняшнего дня, когда в сердце появилось желание продолжить.
Предо мною предстал образ: художник работает над полотном – он создает ковер. В этом или другом месте полотна из разноцветных петелек и узелков возникают элементы будущего узора, и непонятно, какая картина будет в законченном виде, но некоторые участки уже можно разглядеть. Это дела Божии: из простых узелков событий создается картина моей жизни. И только по прошествии времени я могу видеть хоть и небольшой, но готовый участок жизни. Я удивляюсь премудрости Божией, как Он ткет чудесный ковер нашего спасения. Хотя окончательную и полную картину мы сможем увидеть и оценить в полной мере только там – за пределами этой жизни. Как же все это будет прекрасно! «О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия» (Рим. 11:33). Представилось и другое видение: человек стоит и смотрит на работу художника. Не рядом с ним, как в первом случае, а с тыльной стороны полотна, и пытается уразуметь: что же делается? Что он там может видеть? Непонятное переплетение петель, цветов – это состояние неверующего человека. Таким был я – стоял по ту сторону Божией благодати, ничего не понимающий, не слышащий, не видящий… Божие провидение, Его любовь и сила делали свое дело, и цепь случайностей тогда, сейчас видится логической цепью Божиих дел. Так же как ветер нагоняет облака, облака дают дождь, который орошает землю и так далее.
Случайностью могут показаться в неверующем мире моего детства оказавшиеся атеистические книги Лео Таксиля, в которых с насмешкой рассказывались библейские истории, но над которыми мне не хотелось смеяться, но хотелось читать, вдумываясь, размышляя. Тогда появились вопросы о существовании Бога, на которые мне никто не был в состоянии дать ответ. Неизгладимый след в моей детской душе оставила смерть моей старшей сестры, когда меня объял страх и я впервые задумался о вечности.
Не случайностью оказалась моя встреча с будущей женой Людмилой и любовь с первою взгляда. Но мир есть мир, и мое положение наблюдающего за работой Художника по ту сторону полотна быстро утомляло, отвлекало от Божией работы, и я уже шел по проторенной дороге, по которой прошло уже столько душ, все глубже увязая в грехах и пороках. Сейчас я с ужасом смотрю на тот путь, впрочем, и тогда для меня было очевидно, что все становится хуже и хуже, и я уже далек от идеалов юности, но поделать ничего не мог. Сил и возможностей изменить жизнь я не имел: фатализм, или, иначе говоря «будь, что будет», «веселые компании» оставались единственной формой существования. Жизнь становилась все бессмысленнее и печальнее с «пожарищами и руинами» из человеческих судеб позади меня. Весельчак, душа и центр компаний прилюдно, в семье раздраженный, замкнутый и страдающий в одиночестве от безысходности человек.
С женой Людмилой мы уже были далеки, и все шло к разводу. Не оставалось ни любви, ни близости душевной. Не спасал наши взаимоотношения появившийся, и уже подрастающий, желанный и любимый сын Стасик… Жизнь шла под откос: с разборками и скандалами с Людмилой, загулами в компаниях, и несмотря на это мы решили «завести» еще ребенка. Сейчас я думаю, что это наше взаимное решение диктовалось внутренним желанием все-таки спасти разрушающуюся семью. Родился сын – счастье!!! Но проходит немного времени, и он заболевает, диагноза никто поставить не может… Перспектива – смерть. И тут я впервые так ясно для себя, ища спасения для малыша, на ступенях больничною крыльца в ожидании «приговора» врачей кричу, обливаясь слезами, в темное осеннее небо, наверное, с первой в своей жизни осознанной молитвой – как умел тогда, обещая Тому, Кто на небесах, сделать все, что Он захочет. Я очень ясно помню тот вечер, хотя уже прошло с того дня больше десяти лет.
Наш Леша умирал долго – это страшно; и страшно хоронить и видеть, как упавшая на лобик сына снежинка не тает, страшно опускать маленький гробик в мерзлую землю. Эта беда немного сблизила нас. Мы ходили в шоке, как в тумане. Мы решили, что здесь какая-то досадная ошибка. И снова у нас рождается сын, и снова радость: он улыбнулся, он взял игрушку, он держит головку, и вот пошел…
Жуткое утро 15 мая. Снова время, но теперь уже чередующееся с посещениями экстрасенсов, лекций и прочим. Мы поняли, что корни всего происходящего лежат в сфере духовной. Одновременно стали посещать православную церковь. Прошло немного времени, и снова кладбище, и снова прощание с нашим Сашенькой, и снова маленький гробик. Снова нас трое. Хочется рычать, грызть землю: «За что?!» Потом снова «столбняк», окоснелость, полная апатия, никого и ничего не нужно: молчание и алкоголь, но я еще жив…
7 ноября 1989 юда сын Стасик и я принимаем крещение в православной церкви. И хотя я отметил этот день тем, что в очередной раз напился, это крещение стало моим первым шагом в правильном направлении. И уже куплена и Библия, и! Евангелие, и уже начинаю читать, ничею не понимая, уже молитвы. Люда со Стасом ездят но монастырям. Что-то пришло в движение. Похоже, каменным сердцам для размягчения нужна такая «обработка».
Весной 1990 года Люда рассказывает мне сон: к ней подошел человек и сказал, что есть еще церковь, которую вы не знаете…. Это было так удивительно и заставляло задуматься. К тому времени наши взаимоотношения с женой стали еще менее прочными, и Людмила со Стасиком собирались на все лето в деревню. Придя домой после покупки билетов в центральных кассах, Людмила принесла маленький цветной буклетик, который меня совершенно не заинтересовал, и что-то говорила о людях, подаривших его ей, так все и закончилось. Люда со Стасом уехали, и я остался наедине с воспоминаниями, с ощущением приближающегося конца. Ко всему прочему, несколько ранее, после очередного «возлияния», я проснулся очень рано от резкого внутреннего толчка, как будто я в последний момент смог выбраться из ямы. Это было ощущение смерти, вот она была рядом. Меня объял животный ужас и мысль: надо что-то делать!!!
Это было июльское воскресенье (сейчас я думаю, что это было настоящее Воскресение). Один в квартире, телевизор, газета, уже близко вечер… Очень четко помню: как будто кто-то поднимает меня, и я иду по беспечному городу пешком, кругом политические споры, флаги – мне все равно. Я просто шел, думал о себе, жене, детях, или не думал ни о чем. Вот знакомые колонны Казанского собора… стоп… Что-то изменилось. Да. Плакат и надпись: «Иисус исцеляет разбитые сердца». Люди. Они поют, что-то говорят, и я уже там. Ничего не понимаю, но уйти уже не могу, не хочу. Потом только, через два часа, когда надо было уже расходиться, я обнаруживаю в зажатой руке недокуренный окурок. Я обо всем забыл. И вот возвращаюсь домой совсем другим, а в голове и на губах только: «Даром, даром Бог дает спасение, даром, даром Бог дает прощение». Это был поворотный день в моей жизни…
Наконец-то я пришел домой – в тот дом, который так нечетко виделся еще в наивных размышлениях детства, такое состояние, как если после долгого бега – остановка, и можно отдышаться, и бежать больше никуда не надо. И вот все лето, все выходные я у Казанского собора. Затем приезжает Люда и Стасик, и я чувствую, как они близки мне, и они откликаются на мои новые порывы. Как удивительно все меняется…
«Люда, я хочу повести тебя в такое место… ты очень удивишься, я нашел то, что искал всю свою жизнь». И вот город Пушкин, улица Ленинградская дом 1. Маленький полуподвал, портрет Ленина на стене. Но удивительные слова, удивительные глаза, удивительные люди. Там любовь, там сам Бог. И удивительные слова Люды: «Я ведь тогда перед отъездом буклетик “Твоя жизнь может измениться” именно из этой церкви от Казанского собора принесла, но ты отмахнулся тогда». Вот так-то. О каких случайностях может идти речь? Это рука Божия.
Потом было крещение в покрытом льдом озере, который растаял «под воздействием» горячих сердец 13 братьев и сестер (свидетельство сему – у меня есть фильм, снятый тогда), где давал обет Господу, первое причастие – радость: я принадлежу Телу Господа нашего Иисуса Христа. Опять интересное совпадение: это произошло на Пасху. Как тот парализованный в 38 лет, я поставлен на ноги Господом у купальни. Конечно, я понимаю, что Господь не делает чудес «под даты», но в то же время это и не совпадение, и не случайности, может быть, нам, живущим здесь на земле, легче воспринимать «наши внутренние» события под даты.
Кстати, о случайностях и совпадениях. Наши с братом Яшей первенцы, Стасик и Андрей, как выяснилось позже, родились почти одновременно, с разницей в пять дней, и в одном и том же роддоме. И, наверно, мы встречались: уже верующие брат Яша и сестра Лида и еще не познавшие Бога Юра и Люда. Как близко тогда Господь подвел к Себе нас. Но, видно, еще не настало время, и мы встретились только через восемь лет.
Ну вот, я отвлекся, хотя таких «отвлечений» в новой жизни я могу вспоминать и вспоминать, так что я, наверно, не смогу никогда закончить это уже длинное-предлинное свидетельство. Сейчас вспоминаю и то, опять же, прекрасное летнее утро, когда Дух Божий наполнил меня. Я был так преисполнен Божией любовью, что, не в силах удерживать ее в себе, начал писать письмо уехавшим в то лето в деревню моим дорогим жене и сыну. Это письмо позже я так и не смог отправить, так как там содержания почти не было, а были признания в любви и восклицания. Я позже написал другое, а это и по сей день хранится у нас дома, как напоминание о тех днях. И как подарок мне в тот чудный день от Господа, над нашим домом, вернее сказать над нашими окнами, парили «Монгольфьеры» – громадные разноцветные воздушные шары, так низко, что я, не повышая голоса, разговаривал с людьми, находящимися в них. Потом, наверное, все лето я ходил, готовый обнять весь мир. И если кто-то не видит во всем этом руки Божией, то для меня это так очевидно… Как написано: «Верующий в Сына Божия имеет свидетельство в себе самом»…
Прошло время, и много происходило и происходит, но я и сейчас нуждаюсь в помощи Господа. Во мне еще слишком много мусора, который, я уже знаю, убирать будет – Сам Господь, только бы мне Ему не мешать. Но я знаю, как любит меня мой Бог, как прощает меня, как подбадривает… и я каждый день, подводя итоги прожитого, стараюсь разглядеть, услышать Господа, Его деяния, и это всегда приносит благословение и дает силы, чтобы подняться и идти.
Дабы более не утомлять читателя, здесь я прерываю свое повествование, и как завершение пусть звучит Слово Божие: «Из того узнаю, что Ты благоволишь ко мне, если враг мой не восторжествует надо мною, а меня сохранишь в целости моей и поставишь пред лицем Твоим на веки. Благословен Господь, Бог Израилев, от века и до века! Аминь, аминь!» (Пс. 40:12).
Брат Юра (г. С-Петербург)